не было, с правозащитным миром я контактировать перестал, как, впрочем, и со всем общественно-политическим миром времени Путина. Они уже давно забыли обо мне, и я старался забыть о них, приводя в порядок семейные коллекции – в первую очередь археологию Российской империи, начало которой положили два моих прадеда. Правозащитная среда меня всегда раздражала своей малой цивилизованностью. Но изредка ко мне попадали какие-то бумаги или вести из этого мира, и о трех из них я хочу коротко сказать.

Первой были две странички, вырванные из отчетного доклада директора ФСБ за 2004 год, где, перечисляя достижения своей организации, он с гордостью упоминал и о том, что удалось подавить работу наиболее радикальных антиправительственных общественных организаций. Было понятно (потому мне это и показали), что речь идет о фонде «Гласность». В определении «антиправительственная» он, конечно, был прав – разницы между правительством России и утвердившейся во власти преступной организации, о заслугах которой ничего не сказал Нюрнбергский процесс, но, будем надеяться, скажет свое слово Гаагский международный трибунал – в частности, поэтому созданию его помогал и фонд «Гласность», – разницы уже никакой не было.

Вторым документом было разосланное правозащитным группам письмо, довольно длинное, начало которого я процитирую:

Дорогие коллеги!

Не так давно группа российских правозащитников, в составе которой были и мы – Олег Орлов (ПЦ «Мемориал») и Татьяна Локшина (центр «Демос»), посетила Женеву, где встречалась с делегациями стран членов Европейского Союза, участвующих в работе Комиссии ООН по правам человека. В ходе этих встреч до нас была доведена информация, которая может представлять интерес для всего российского правозащитного сообщества.

На наше недоумение – почему, в отличие от прошлых лет, страны-члены ЕС на данной сессии не озабочены вопросом соблюдения прав человека в России, нам отвечали, что ЕС создал специальную «переговорную площадку» с РФ, на которой и будет вестись основной диалог по этой теме. Именно через этот механизм ЕС будет пытаться оказывать воздействие на Россию и надеется, что он окажется более эффективным, чем давление на таких форумах, как Комиссия по правам человека ООН или ПАСЕ.

Речь идет о специальных встречах «ЕС-Россия», посвященных проблемам соблюдения прав человека.

Такие встречи должны проходить раз в полгода. Первая встреча уже прошла в Люксембурге 1 марта 2005 г. Наши собеседники согласились с тем, что она была пустой. Представители стран членов ЕС объяснили это тем, что первая встреча была совершенно не подготовлена, но важен сам факт ее проведения. Следующие же встречи должны проходить совсем по-другому и наполниться конкретным содержанием. В связи с этим, по их словам, особая роль ложится на российские НГО, которые должны предоставить ЕС серьезные «досье» по разным аспектам нарушений прав человека в России, включая хорошо документированные случаи нарушений. Следующая встреча ЕС-Россия по вопросу прав человека пройдет в Москве в октябре 2005 г.

Наши собеседники опять же согласились с тем, что по итогам встречи в Люксембурге Россия выпустила победный пресс-релиз, из которого следовало, что ЕС не имеет претензий к России в области соблюдения прав человека. По их словам, этот пресс-релиз искажал реальность, в дальнейшем нельзя допускать подобного, оговорив с российской стороной, что пресс-релизы по результатам встреч должны быть согласованы обеими сторонами.

Мы высказали сомнение в оправданности формата таких встреч, которые фактически выводят из публичного пространства дискуссию Европы и России о правах человека…

О Татьяне Локшиной я говорить не могу – она в демократическом и правозащитном движении России человек сравнительно новый, но на месте Олега Орлова я бы посовестился писать такое письмо. Он – все же из руководителей «Мемориала» – организации, которая наряду с КГБ и Егором Гайдаром приняла основное участие в уничтожении демократического движения в России в 1992–1993 годах. Организации, которая и в дальнейшем, в конце девяностых – начале двухтысячных, ради получения стотысячных и миллионных грантов писала «сетевые» проекты, тем самым обманывая весь мир (с Алексеевой и Пономаревым), что в России активно действует множество влиятельных правозащитных организаций, охотно сотрудничающих с правительственными организациями. И это в то время, когда шло глобальное уничтожение (вплоть до убийств) остатков демократического движения. И теперь Орлов возмущен тем, что европейские страны недостаточно активно берутся защищать, точнее насаждать и укреплять демократию в России, ту самую, которая была предана русскими коллегами Орлова (иначе, как говорил председатель «Мемориала» Арсений Рогинский, «нас на Лубянку в архив не пустят»).

К письму была приложена «консолидированная» просьба к Европейскому союзу уцелевших (какой ценой?) на всем гигантском пространстве России двадцати пяти правозащитных организаций защитить у нас свободу печати, соблюдение избирательных прав, реформировать правоохранительные органы и судебную систему, избавить от расовой дискриминации и т. д. Оказывается, это европейцы, а не мы должны наводить порядок в России. А мы, уцелевшие, ничем не хотим рисковать.

Впрочем, время шло и даже все те, кто вел себя тихо и послушно, кто был счастлив встречаться с Путиным в Георгиевском зале Кремлевского дворца, вдруг узнали, что и они сами очень близки к английским шпионам и что кабинетов на Старой площади для них точно не будет. И тогда «Общее действие» (Алексеева, Пономарев и другие) вдруг вспомнили (или узнали), что на свете есть КГБ-ФСБ, и что (о ужас!) президент Путин – подполковник этой организации.

И они «мужественно» (конечно с абсолютным бесстыдством украв чужое название и спекулируя на чужой судьбе) решили провести конференцию «КГБ: вчера, сегодня, завтра». Они даже совместно написали проект конференции, и тут выяснилось, что ничего кроме их собственных (вполне бессмысленных, поскольку сами они ничего не понимали и всего боялись) выступлений там нет, а из тех, кто в этом что-то понимал, нет ни одного, кто бы доверял этой компании.

И тогда ко мне приехал Эрнст Черный с просьбой помочь и уверением, что именно он был против того, чтобы присваивать чужую судьбу, и составленной «Общим действием» программой – совершенно бессмысленной. Это и был третий из упоминаемых мной документов. И я поначалу согласился. Конечно, сказал, что ни с кем из них соорганизатором я не буду, в лучшем случае дам им выступить, хотя обычно мы не допускали людей, которые не знают, о чем говорят. К этому времени я уже полагал, что мало подвести итоги правления КГБ, надо еще провести завершающие слушания о самом механизме, процессе захвата власти в России. Это был важный и международный опыт захвата власти в гигантской стране спецслужбами. Тем более что Алексеева с Пономаревым и «Мемориалом» впервые сами готовы дать на это деньги. И я даже начал вести какие-то предварительные консультации. До этого генерал